Пекшинский Культурно-досуговый центр
- Просмотров: 209
Начало нового тысячелетия не сулило жителям посёлка Звонкий ничего хорошего. Как-то внезапно некогда процветающая птицеферма оказалась никому не нужной и разорилась. Многие сотрудники сельхозпредприятия, лишившись средств к существованию, пробовали найти себе другую работу, но где в небольшом посёлке её найдёшь? Кто-то пытался заниматься «бизнесом», покупая товар подешевле и продавая подороже на автомобильной трассе, а некоторые ехали на заработки в Москву.
Столица встречала трудовой люд по-разному, но широко объятий не раскрывала. Если кому и удавалось «зацепиться» и устроиться на работу, то на не слишком престижные и не очень денежные места: в инвалидный дом, медсестрой, а то приходилось идти и в гувернантки. Те, кто приезжал в Москву на заработки, тоже относились к ней по-разному: одним она казалась матерью-кормилицей, другим – злой мачехой.
Андрея, жителя посёлка Звонкое, столичные «работодатели» уже в который раз оставляли то без зарплаты, то без работы, а то и без того, и без другого. Схема надувательства была отработанная: два месяца трудишься за копейки, якобы на испытательном сроке, а потом тебя выгоняют под предлогом, что не справляешься с работой, и на твоё место берут следующего «испытуемого». Так «бизнес» поправлял своё благосостояние.
Оля, жена Андрея, работала в родном посёлке фельдшером. Потерять своё место она не боялась – кто же поедет работать в глубинку? А Оля была рада, что приносит домой пусть небольшие, но деньги, и работа у неё стабильная.
Ольга очень переживала за своего мужа Андрея, потому что знала: за ним нужен присмотр. Человек он слабый и, чуть что, может поддаться соблазнам. Вот и не было в её душе покоя, но что делать? В семье подрастал сын, которому уже исполнилось восемь лет. За ним нужен был глаз да глаз и, конечно, ему требовалось отцовское воспитание. А когда отец уезжал, сынок Дима чуть ли не на руках ходил от радости. И то: отца нет, да и мама на работе. А бабушка, что жила неподалёку, во всём потакала внуку. Ну, как же: «Мы жили плохо, пусть хоть внуки поживут хорошо». Вот и совала бабушка Димуле то сто, а то и двести рублей на сухарики и жвачку.
Оля проснулась рано. Хотела снова уснуть, но больше не спалось. А всё потому, что приснился ей дурной сон. Как будто попали они с Андреем в яму, и сама-то она карабкается и вроде бы выбирается из неё, а вот Андрей, которому она протягивает руку и, плача, просит его протянуть руку ей, улыбается в ответ и всё глубже погружается в трясину.
Ольга толкнула в бок Андрея, тот нехотя приоткрыл глаза и сонно проворчал: «Ну, что ещё?» Жена поведала ему свой сон. Андрей молча выслушал её и, не сказав ни слова, повернулся на другой бок и захрапел.
Оля встала, привела себя в порядок и начала готовить завтрак. Набегавшийся за вчерашний день Димка уже проснулся и то и дело забегал на кухню спросить, скоро ли за стол. Видимо, у него были свои планы на сегодняшний день. А у Оли никак не выходил из головы растревоживший её сон. Что же ещё должно было случиться? Неужели же несчастья будут преследовать их всю жизнь?
Андрей в этот день встал поздно. Да и куда ему было спешить? Работы нет, а без неё и заработка. И уже в который раз ему стыдно садиться за стол, да ещё просить денег на курево. Осень в этом году была сухая и тёплая, и весь расчёт на то, что, может быть, пойдут грибы и удастся поправить материальное положение семьи, с каждым днём таял. А впереди - зима с высокими тарифами за жильё и прочими платными услугами, которых раньше не замечали, очередное повышение цен…
Вот уже и полдень. В дверь постучали, и на пороге появилась Наташа – высокая худощавая брюнетка с карими глазами в хорошо сидящем сиреневом костюмчике. Поздоровавшись со всеми, она обратилась к Андрею: «Послушай, давай я тебя к себе устрою? Зарплата 40 – 50 тысяч. Но только, чтобы меня слушал, и никаких там излишеств!»
Оля с Андреем переглянулись, словно спрашивая друг друга: откуда у такой разбитной женщины могут быть связи? Но, подумав, согласились, решив: а у кого бы, кроме неё, им и быть. От предложенного чая Наташа отмахнулась, а на прощание сказала: «Надумаешь – так я завтра в шесть утра жду тебя на платформе, а нет – сиди дома, да собирай грибы».
После её ухода у Оли почему-то закололо сердце. Андрей же засобирался, бормоча себе под нос: «Как быть? В кои-то веки пригласили на работу, да за такие деньги! Их ведь на грибах не заработаешь».
Весь день прошёл в суете и заботах. Был почищен костюм, десять лет ненадёванный, вынуты из шкафа «жениховские» ботинки, уложены в сумку три рубашки и две пары белья. Решили, что на первое время этого хватит, ну, а там видно будет. Непонятно почему, но у Оли всё валилось из рук, а Андрей нервничал: «Что ты, как неживая?»
Оля, конечно, помнила, что когда-то Наташа встречалась с Андреем. Но это было давно. За это время она успела выйти замуж, родить дочку и вскоре после этого развестись. Девочку Наташа оставила у мамы, а сама подалась покорять Москву. Там она живёт уже лет пять, и раз в месяц приезжает к маме с дочкой, чтобы одарить их деньгами и подарками. Кто-то подсмеивается: знает ли мать, откуда у дочери деньги? А другие говорят: так просто денег не заработаешь. Ну, как говорится, на каждый роток не накинешь платок, а там – кто знает?
Ближе к вечеру пришла мама Андрея, чтобы попрощаться, да и расплакалась. Всё причитала: «Ты, Андрей, держись за Олю, она у тебя хорошая, надёжная. А то ведь ты – слабый, как твой папа. Вот уже десять лет, как его нету. Я гляжу на тебя – и его вижу: вылитый отец! Ты там будь поаккуратней. Да смотри, не увлекайся вином – от него все беды».
Андрею, слышавшему это не впервые, хотелось поскорее выпроводить мать. Но в этот раз он сдержался: мать плакала как-то особенно жалобно. Андрей возьми - да и спроси: «Ты что же, хоронить меня собираешься?» На что она не ответила - сказала лишь, что на сердце у неё беспокойно.
Спать легли пораньше, так как Андрею нужно было ни свет, ни заря вставать, чтобы успеть к первой электричке. Ольга долго не могла уснуть: всё думала над тем, что говорили о Наташе люди. А говорили они, что не простая она дама – «прошаренная». А с другой стороны, здесь Андрей работу найти не может и потихоньку спивается. А там поживёт у хороших людей – глядишь, и самому человеком быть захочется.
Так, в полудрёме, Ольга и провела ночь. Резко зазвонивший будильник не разбудил её, а лишь дал сигнал: пора вставать. Андрей быстро побрился, умылся и, как заведено, присел на дорожку. Поцеловав крепко спящего сына, они шагнули за порог. Раньше Оля не провожала мужа, а в этот раз решила проводить.
Подойдя к перрону, они увидели Наташу. Та была в приподнятом настроении и, когда Андрей с Олей подошли к ней, пошутила, обращаясь к Андрею: «А ты, никак, с охраной?» Оля пропустила её колкости мимо ушей и, превозмогая неприязнь, всё-таки решила с ней поговорить. «Наташа, - сказала она, - ведь ты знаешь моего Андрея. Человек он неплохой, но повадливый. Ты уж, пожалуйста, если что – позвони мне или с кем передай, я приеду и заберу его». И, словно поясняя свои слова, добавила: «Хорошо ли, плохо – а 10 лет мы с ним прожили. Да и сыну всего восемь лет, ему отец нужен».
«Ладно», - снисходительно ответила Наташа, и засобиралась к подходившей электричке. Быстро поцеловав Андрея, Оля чуть не бегом поспешила к выходу с платформы, чтобы никто не видел её слёз. Но она взяла себя в руки и, уже успокоившись, думала: «Сейчас надо собирать ребёнка в школу и самой идти на работу». И её закружила повседневная жизнь, наполненная хлопотами и заботами.
В вагоне Андрей и Наташа сели вместе. Наташа сразу же стала вводить Андрея в курс дела. Оказалось, что живёт она в элитном посёлке у пожилой пары, выполняя работу горничной, но иногда ей приходится и готовить, и убирать. Был у них ещё работник, но стал выпивать, и хозяйка его уволила. Да к тому же они не любят, когда курят, так что Андрею пора расставаться с этой привычкой. А что касается работы, то она всегда найдётся. Весной, летом, осенью – то грядки, то парники. Да и живность у них имеется, потому что продукты животного происхождения из магазина они не едят, им своё подавай. Даже завели коз – своё молоко, да и сыр делают. Так что вот оно – натуральное хозяйство.
Электричка шла быстро. Позади остались Петушки, Покров, а впереди открывались заповедные места Подмосковья. Когда маршрутный автобус подъехал к остановке «Раздольное», Наташа сказала: «Ну, вот и приехали» - и пошла к воротам закрытого садового товарищества. Она подала свой пропуск и, указав на Андрея, сказала, что Маргарита Николаевна просила показать этого человека. Ничего не спрашивая, пожилой охранник пропустил их внутрь.
Андрей с любопытством оглядывался вокруг: раньше ему не приходилось видеть вблизи дома деловых людей в три-четыре этажа с металлическими заборами и коваными воротами. Вот они подошли к одному из таких строений, позвонили, дверь открылась, и Наташа с Андреем прошли внутрь. На большой территории, кроме дома, было расположено много объектов различного назначения: гаражи, бани, летние террасы, даже бассейн с плавающими в нём рыбками. Чуть поодаль виднелись добротные сараи для живности и будки для собак. Вот здесь-то и предстояло работать Андрею.
Наташа, на правах главной, взялась представить Андрея хозяйке. Войдя в дом, он увидел пожилую женщину лет шестидесяти пяти - в парике, с круглым приятным лицом и с очень молодящими её ямочками на щеках. Она протянула гостю маленькую ухоженную руку и приветливо сказала: «Здравствуйте! Будем знакомы: меня зовут Маргарита Николаевна. Если что нужно – обращайтесь ко мне, а так все вопросы решайте с Наташей, она у меня здесь за старшую», - и удалилась.
Ободрённая благосклонностью хозяйки, Наташа быстро ввела Андрея в курс дела: «Вот здесь ты будешь спать, там – есть, а вот работать придётся на улице. Это – рабочая одежда, а после работы надо идти в душ, чтобы никаких запахов не было. И - никаких окурков! Что касается оплаты, то это – на усмотрение хозяйки: может, и 30 тысяч заплатит, а может – и больше».
Так потихоньку и началась трудовая эпопея Андрея в услужении у состоятельной пожилой дамы. Сама работа его не пугала, поскольку была знакома ещё с детства. Он обихаживал скотину – чистил навоз, давал корм; ухаживал за курами, копал грядки, косил траву. Ему нравилось, что в хозяйстве всё было продумано до мелочей. Уход за животными облегчали автопоилки и кормушки, были даже канализационные стоки для коз и поросят. Сначала Андрей этому дивился, а потом понял: так ведь оно и должно быть!
Две недели работы пролетели как-то незаметно. За всё это время он видел Маргариту Николаевну раза два, и то мельком. Кивнув ему головой в знак приветствия, хозяйка спрашивала: «Ну, что, голубчик, привыкаешь?» А Андрей, краснея как мальчишка, отвечал: «Да».
Наташа принесла Андрею плату за первые отработанные дни: двадцать тысяч. Он таких денег уже давно не видел. Стоит ли говорить, что домой он летел, как на крыльях? Ему очень хотелось порадовать семью, рассказать друзьям и знакомым, что вот теперь и у него в жизни всё налаживается. Перед отъездом он накупил подарков и уже представлял, как порадует близких.
Дома Андрей застал одного сынишку, Оля была на работе. Но его огорчило даже не это. Он словно впервые увидел завалившийся забор, давно не крашеное крыльцо. Даже живности нет – её просто кормить нечем. Андрей с горечью подумал: «В какой же нищете мы живём!». Его душа протестовала и требовала утешения. Не особенно задумываясь над тем, что делает, он вышел на улицу, и ноги сами повели его к магазину. Купив бутылку, Андрей пришёл домой, сел на кухне и стал дожидаться жену.
Оля пришла с работы уставшая. Да и как не устать, работая на полторы ставки? Сначала – приём, потом – беготня по вызовам, и каждого больного надо не только послушать, но и выслушать. Конечно, Оля к затее Андрея отнеслась крайне отрицательно. В сердцах она сказала: «Я-то думала, что ты поумнеешь, а ты - опять за своё. Это ведь добром не закончится!»
Андрей, подогретый вином, не стал отвечать на упрёки жены и оправдываться. Ему, как любому слабому человеку, пропивающему свою жизнь, хотелось от близких людей только понимания и утешения. И он пошёл в атаку: «Ты даже не представляешь, как люди живут, а берёшься судить! Вот я…» - и понеслось.
Скучавший по отцу сынишка, вначале обрадовавшийся его приезду, быстро поел и убежал на улицу. Андрей подошёл к окну и вдогонку крикнул ему, а больше для порядка: «Ты здесь за старшего, береги маму!» Ольга усмехнулась и сказала: «Дурак ты, Андрей!» Он не обиделся, допил рюмку водки и полез на кровать – спать. А Ольга, вздохнув, пошла в огород.
Собираясь в город, Андрей с утра наглаживал брюки, а потом долго завязывал галстук, чего раньше никогда не делал. Глядя на всё это, Оля не выдержала и сказала мужу: «Чем так приезжать, лучше бы ты там оставался. Там, значит, люди, а здесь?»
Осень сменилась зимой. Андрей ездил домой раз в две недели. Оля сначала возмущалась тем, что муж приезжает только для того, чтобы вина попить, а потом смирилась: что же тут поделаешь?
А у Андрея в жизни произошли перемены. Однажды вечером, когда он уже собирался спать, к нему пришла Наташа, выключила свет и легла рядом. Андрей не знал, как это понимать, но Наташа сама начала разговор: «Не волнуйся, замуж я за тебя не собираюсь. Что у тебя есть? Ничего. И как с тобой растить и учить детей? Давай просто встречаться: ни ты мне ничего не должен, ни я тебе. Не то время, чтобы связываться с первым встречным. А тебя я давно знаю».
Каково было Андрею слышать о своей несостоятельности, как это унизительно для каждого мужчины! А с другой стороны, Наташа права: что он может ей дать? По большому счёту, ничего. Вот так просто и обыденно Андрей и Наташа начали встречаться. Вернее, не он, а она приходила к нему, когда хотела.
Кроме Маргариты Николаевны, в доме жил её муж Сергей Антонович, который сильно болел и редко выходил из своей комнаты. Однажды Сергей Антонович позвал к себе Андрея, и они пошли в оружейную комнату. Такую коллекцию Андрей видел только в музее. Все стены комнаты были увешаны чучелами зверей, а между ними, блистая позолотой, висели ружья разных размеров и калибров. Обращаясь к Андрею, хозяин сказал: «Вот и пришло время тебе ухаживать за оружием: раз в месяц протирать, чистить, а потом вешать каждое на своё место. И не приведи Бог тебе уронить или повредить хотя бы одно из ружей! Работать надо только в перчатках. Хорошие ружья не боятся ржавчины, они закалены и сделаны из лучших сортов стали, да и отделка их дорогая, искусная. Я ведь дряни не держу, которая ржавеет даже от влаги в воздухе. Ключ будет у Маргариты Николаевны».
Андрей внимал тому, что говорил хозяин, с большим почтением, можно сказать, не дыша. «Это же надо, какие богатства у людей бывают! – с благоговением и завистью думал он. – Интересно, сколько стоит всё это богатство?» И тут его охватил страх: «Ответственность-то какая! А если пропадёт что-нибудь, если воры проберутся – что со мной будет?»
Хозяин словно услышал его мысли: «Итак: каждый месяц 10-го числа ты должен чистить ружья. Да ты не беспокойся, что украдут, здесь кругом видеокамеры установлены, к тому же помещение находится под охраной». Сергей Антонович не без удовольствия окинул взглядом свою оружейную комнату и с гордостью произнёс: «Такое далеко не у каждого есть. Да многим это и не нужно – занятие, как говорится, на любителя. Я ведь на 50 мм собираю».
Прошло некоторое время, и Наташа под большим секретом сообщила Андрею, что Сергей Антонович сильно болен, и можно ожидать всякого. Поэтому, когда Маргарита Николаевна пригласила его на беседу, он не удивился предложению хозяйки поступить на курсы водителей. Да и сам он в душе давно мечтал не только водить, но и иметь машину.
Так что в жизни Андрея произошли явные перемены: из дворников и уборщиков он поднимался на более высокую социальную ступень. Теперь, приезжая домой, он всё чаще заговаривал с женой и матерью о машине. В его голове уже сформировался план: неплохо было бы продать родительский дом, а мама переберётся в квартиру. Ну, и будет жить с Олей и внуком, тем более, что его теперь почти не бывает дома. Так, ему казалось, будет лучше всем.
Но мама Андрея всячески сопротивлялась такому вмешательству в свою жизнь. Она не понимала, как же можно продать семейное гнездо, где они с отцом столько лет прожили, где родились и выросли их дети? Там ведь не только дом, но и огород, который кормит, тенистый сад с её любимой старой скамейкой!
Андрей, конечно, стоял на своём: «Родительский дом? Всё это – сантименты, вчерашний день. Нужно жить так, как живут все – сегодня и сейчас. Время такое: кто не успел – тот опоздал». Не одержав моральную победу над противниками его планов в лице матери и жены, Андрей включил «дальнобойную артиллерию», расписывая в красках перспективы их дальнейшей красивой и лёгкой жизни. «Если не продать дом сейчас, то завтра его никто не купит! – убеждал он. – Да и кому нужно это захолустье? Дешевле и легче, накопив денег, поехать отдохнуть за границу, чем корячиться всё лето на этих грядках! На рынке купить те же овощи и фрукты – и то выгоднее будет, чем самому выращивать».
Оля смотрела на мужа – и не узнавала его. Он ведь раньше так любил огород, лес, рыбалку, а сейчас у него словно в голове что-то щёлкнуло: только и твердит: «деньги», «моё», «у меня». Он даже стал считать, сколько денег отдаёт семье, забыв, что раньше годами не работал. Да и к сыну Андрей начал относиться иначе. Если раньше он любил играть с ним, то теперь, в основном, занимался нравоучениями. То и дело слышалось: «Каждый должен всего добиваться сам. Вот, например, я…» И здесь он осекался. И на самом деле: чего, в сущности, он добился? Что живёт в холуях у богатых людей и считает, что ему повезло? Ведь когда-то он был членом трудового коллектива, и к нему приходили друзья. А сейчас приходят одни собутыльники - и те только тогда, когда у него деньги есть.
Вот, наконец, Андрей получил новенькие права, и Маргарита Николаевна вручила ему ключи от небольшой изящной машины «Опель». Первое время Андрей от радости буквально парил над землёй. Его мечта сбылась: он – водитель автомобиля и будет возить саму хозяйку, да вдобавок ещё и Наташу по хозяйственным делам! На место Андрея взяли узбека и поселили его в вагончике. Андрей часто подшучивал над ним, спрашивая: «И что, козёл не бодает?» - но узбек только улыбался и ничего не говорил.
Постепенно круг общения Андрея расширялся. Он словно вынырнул из своей прежней работы, не предполагавшей взаимодействия с другими людьми, и с любопытством оглядывался вокруг. И открывал для себя вещи, не всегда приятные. Например, он заметил, что Наташа кокетничает с продавцами, да и с другими знакомыми мужчинами, причём, делает это прямо у него на глазах. И вот однажды, когда она в очередной раз пришла к нему, Андрей заговорил с ней об этом. Но Наташа резко оборвала его: «Знаешь, Андрей, ты проповеди читай своей жене! Ведь я, кажется, тебе говорила, что замуж за тебя не собираюсь? И потом, ты, наверное, забыл, что это я тебя сюда пристроила? Смотри, а то можешь снова оказаться в своей деревне. Так что знай своё дело, да помалкивай!»
От унижения и бессилия Андрей только зубами заскрежетал. С тех пор в его душе словно что-то надломилось. До этого разговора он ощущал себя значимой величиной, а на деле оказался пустым местом, игрушкой в чужих руках. Теперь Андрей жалел, что ради чужой женщины и собственных амбиций он как-то отодвинул от себя Ольгу, и она давно почувствовала это. И вот теперь, когда он из-за душевных переживаний подолгу не мог уснуть и, лёжа в темноте с открытыми глазами, размышлял о своей жизни, к нему пришло понимание своей чёрствости, жестокости и несправедливости по отношению к жене. Ведь кто для него Наташа? Образно выражаясь, не более чем закуска к хорошему столу, и на неё в трудных ситуациях не может быть никакой надежды. А вот его Оля – совершенно другой человек. И не случайно, что она стала фельдшером. Помогать людям – это для неё не только профессия, но и призвание. К сожалению, такое самопожертвование подчас мало заметно для окружающих. Хотя Андрей помнил, как в трудные времена – с задержками зарплат и прочими «прелестями» рыночной экономики – люди в благодарность за её доброту и безотказность приносили ей - то кусок сала, то десяток яиц, а у кого ничего не было – бидончик ягод. Денег за свои услуги Ольга никогда ни с кого не брала. Да и как брать – народ-то нищий.
Вот такие мысли теперь часто посещали Андрея, вызывая в его душе ранящее чувство безысходности, ощущение собственной несостоятельности, и он всё чаще стал прикладываться к бутылке.
А время не стояло на месте и всё складывало: дни - в месяцы, а месяцы – в годы. Как-то раз, задумавшись об этом, Андрей осознал, что работает у Маргариты Николаевны уже пять лет. Но и в отношения обитателей дома время тоже вносило свои поправки. Минуло полгода с тех пор, как умер Сергей Антонович. Однажды ночью Маргарита Николаевна шла по коридору и вдруг услышала заинтересовавшие её звуки и голоса Наташи и Андрея, доносившиеся из комнаты. Некоторое время постояв возле двери и послушав разговор, хозяйка всё поняла. И когда пришла к себе, то впервые за полгода подумала о своём женском одиночестве. И решила: а почему бы и нет?
И вот однажды, будучи в хорошем расположении духа, она позвала к себе Наташу и, дружески предложив ей выпить по рюмочке коньяку, вкрадчиво заговорила на интересующую тему: «Понимаешь, Наташа, ты молода, красива, и у тебя в жизни ещё много чего будет. А в моём положении, да ещё с репутацией, трудно найти вариант общения с мужчинами. Конечно, не замужество, а исключительно для пользы организма. Я ведь тебе как мать, расскажи мне, что и как у вас с Андреем».
Наташа, польщённая вниманием хозяйки, да ещё находясь в расслабленном состоянии после выпитой рюмки, выложила Маргарите Николаевне всё, как на духу. Хозяйка больше ни о чём не спрашивала, они угощались дорогим напитком и мило беседовали. Наташа успокоилась, решив, что тема исчерпана, и вдруг Маргарита Николаевна сказала: «Наташа, ты ведь умница, да ещё и красавица. У меня есть знакомый, Лев Борисович, у которого при соответствующем отношении ты можешь неплохо заработать, и я буду за тебя спокойна. Купишь себе квартиру, машину – и живи в своё удовольствие! А для этого потерпеть, поработать надо. Я дам тебе рекомендательное письмо».
Наташа поломалась для вида и даже расплакалась на коленях у хозяйки, а в душе уже была готова к продвижению своей карьеры. Так что следующим вечером дверь в комнату Андрея открыла не Наташа, а Маргарита Николаевна. Правду говорят: предлагают мужчины, а выбирают-то женщины. В темноте Андрей не понял, кто с ним, да к тому же Наташа налила ему целый стакан коньяка. Он, как всегда, почувствовал дрожание тела, которое затем обмякло, и вскоре захрапел. И только утром, заправляя постель, Андрей увидел на подушке волос от парика, что-то заподозрил, но успокоил себя: «Наверное, мне всё это приснилось». Ведь его подозрения выглядели действительно неправдоподобно: ему – тридцать шесть, а ей – под семьдесят, да вдобавок разница в положении…
Но пришедшая Наташа подтвердила его опасения: она сказала, что хозяйка просила её присматривать за своим знакомым. А на её место устроилась малопривлекательная женщина средних лет. Андрей не знал закулисных дел Наташи и Маргариты Николаевны и вначале хотел бунтовать. Но Маргарита Николаевна быстро охладила его пыл: «Знаешь, Андрюша, в моём доме ты будешь делать то, что я хочу. Если, конечно, не хочешь сидеть в тюрьме, а за что – найдём». «Ты понял?» - переспросила она, и он кивнул в знак согласия.
Его сопротивление было сломлено, а его чувства и желания никто не собирался принимать в расчёт. Он выполнял работу, за которую ему платили, а круг его обязанностей определяла хозяйка. Вернее, госпожа, сама решавшая, казнить его или миловать. И теперь, когда он заходил в оружейную комнату, то вспоминал слова покойного мужа Маргариты Николаевны: «Посмотри на эти ружья: три года лежат – а как только что почистили! А вот эти сделаны из гвоздевого железа, поэтому и на воздухе ржавеют. Так же и человек: если у него есть основа, стержень, то он знает, что ему надо, и идёт к цели. А другой всю жизнь болтается, не зная, к какому берегу плыть, всё ищет смысла. А смысл-то у человечества один: оставить что-то стоящее потомкам, чтобы тебя помнили, а не проклинали ещё при жизни». И, помолчав, добавил, глядя Андрею в глаза: «Ты ещё молодой, тебе трудно осознать конечность жизни. А впрочем, поступай, как знаешь».
Время лечит любые раны. Прошло уже три года с тех пор, как ушла Наташа. И Андрей смирился с этим, прекрасно понимая, что, как говорится, «не по Ванюшке игрушки». Он сосредоточился на своей жизни, которая теперь определялась событиями в семье хозяйки. Маргарите Николаевне исполнилось 70 лет, и на юбилей к ней приехала дочь. Это была женщина лет сорока пяти, подтянутая, хорошо одетая, с ясными выразительными глазами. Андрей как увидел её – так и обомлел: картинка, а не женщина. Он даже боялся лишний раз пройти мимо неё, а Вероника (так звали женщину) по-хозяйски осматривала всё и давала распоряжения.
Однажды утром Андрей, проснувшись, услышал разговор дочки с мамой, и на всякий случай прикрыл глаза, притворившись спящим. Разговор происходил в комнате Маргариты Николаевны, дверь в которую была приоткрыта. Скорее всего, это было сделано не случайно, а для того, чтобы Андрей слышал каждое слово.
Вероника раздражённо говорила: «Мама, я, конечно, понимаю, что тебе трудно быть одной. Но неужели ты не видишь, что рядом с тобой – альфонс? Ты знаешь, что это за люди, у них нет никаких моральных принципов! Разве это – мужчины? Они не могут прокормить ни семью, ни даже себя. Это приспособленцы, не умеющие и не желающие ничего делать. Их и мужчинами-то назвать нельзя! Настоящие мужики едут на путину, идут в экспедиции, а то и просто рубят лес и пашут землю. А у этих нет ни стыда, ни совести. Они думают таким образом заработать денег, а у самих даже ума не хватает понять, что лёгких денег не бывает! За всё в жизни приходится платить, и эти деньги – угли, на которых стоит сковородка. Вот только они этого не поймут в силу убогости своего мышления».
Тут Андрей услышал голос Маргариты Николаевны, которая негромко попросила дочь: «Вероника, пожалуйста, потише!» На что дочка ответила: «А я хочу, чтобы все - такие, как он - слышали, что они – не более чем половые тряпки, которые используют – и выбрасывают на помойку, как ненужную вещь. При этом постоянное враньё разъедает: сначала – душу, которая не может долго жить в аморальности, а потом и тело. Ты же знаешь, мама, что большинство таких людей плохо кончают: кто-то спивается, а кто и в петлю лезет». «Ну, давай не будем об этом», - сказала Маргарита Николаевна и прикрыла дверь.
Андрей, слышавший весь этот разговор, был готов сквозь землю провалиться. Ведь он знал, а точнее, чувствовал всю пагубность своего положения. Чтобы забыться, он по привычке достал бутылку, отхлебнул из неё глоток-другой, и жизнь показалась ему не такой уж плохой. Маргарита Николаевна, пришедшая к нему в очередной раз, спросила, слышал ли он её разговор с дочерью. Андрей начал юлить, промямлив, что вроде он спал в это время. Но хозяйка высказалась прямо: «Андрюша, а ведь моя дочь права, и не в твоём положении оправдываться. Смотри правде в глаза».
Однажды Андрей осмелился спросить у Маргариты Николаевны о Наташе. И она поведала ему следующее…
Наступил день, когда Наташа с рекомендательным письмом от бывшей хозяйки предстала перед Львом Борисовичем. Это был мужчина среднего роста с ухоженной седой бородкой, словно пронизывающими насквозь глазками и маленькими ладошками с короткими пальцами. Взглянув на Наташу, он пригласил её пройти в свою четырёхкомнатную квартиру, увешанную картинами и почти сплошь уставленную стеллажами с книгами.
Они прошли в гостиную, и Лев Борисович предложил Наташе присесть в большое кресло, в котором она, как ей показалось, утонула – до того приятным было ощущение. Разговор был прямым, без церемоний: «Наташа, мне позвонила Маргарита Николаевна и сказала, что у тебя трудное материальное положение и нужна помощь. И мне тоже нужна помощь, так что если ты будешь умницей, то мы договоримся».
Лев Борисович провёл Наташу по квартире, попутно объясняя, что нужно делать и как, а сам при этом сыпал цитатами великих и стихами. А Наташа, не понимающая в высоких материях ничего, шла за хозяином и думала: «Какие же они чудные – эти люди! Наверное, и слов-то простых не знают». А когда к нему приходили люди и предлагали денег, то он отказывался, говоря: «Я совестью не торгую». И тогда Наташа вспомнила где-то услышанное, что совесть – это сегодня непозволительная роскошь, и в наше время не каждому по карману. Впрочем, на этом её философские познания заканчивались.
Её многое удивляло и в образе жизни Льва Борисовича. Как же так: на завтрак – овсянка или гречневая каша, на ужин – стакан кефира? В её понимании, поесть нужно так, чтобы ощущать полноту желудка. Но постепенно она стала привыкать и к новому месту жительства, и к новым порядкам.
Как истинный джентльмен, Лев Борисович не торопил Наташу с исполнением негласного условия их договора, но потихоньку обхаживал её: то цветок принесёт в комнату, то духи подарит. Но всё шло к тому, зачем Наташа приехала в этот дом. И вот однажды Лев Борисович пригласил её к себе и предложил выпить вместе с ним вина. Она выпила, и переход в спальню произошёл как-то незаметно, между прочим. Наташа не сопротивлялась желаниям Льва Борисовича, а наоборот, помогала ему. Где охом, где вздохом, она давала ему понять, что он – мужчина хоть куда, и Лев Борисович был польщён. Конечно, ей далеко не просто было терпеть слюнявые поцелуи старика и ощущать его морщинистое, дряхлое тело, но Наташа надеялась, что её жертвы будут достойно вознаграждены. Когда Лев Борисович задремал, Наташа пошла в душ и под струями воды с ожесточением тёрла мочалкой тело, стараясь смыть не столько внешнюю грязь, сколько воспоминания о ней; о грязи внутренней, душевной она и не задумывалась.
Со временем интим с хозяином превратился в ритуал, и Наташе, чтобы ускорить процесс, приходилось гладить старика по голове, нашёптывать ему ласковые слова и, что немаловажно, вовремя вскрикивать. Лев Борисович был без ума от Наташи. Он освободил её от всякой работы по дому, для которой нанял домработницу. И с восторгом и гордостью признавался Маргарите Николаевне: «Такого со мной давно не было!»
Наталья жила у Льва Борисовича почти год. За это время она успела освоиться в доме и уже не только командовала уборщицами и поварами, но и у самого хозяина не стеснялась попросить подарок. «А Вы, Лев Борисович, не хотите побаловать свою кошечку?» - вкрадчиво начинала она, когда удавалось заманить его в ювелирный магазин. Лев Борисович расплывался в радушной улыбке и говорил: «Как же, как же, с удовольствием!» - и начинал доставать деньги из бумажника.
С каждым днём предприимчивая Наташа всё больше укрепляла свои позиции и в сердце, и в кошельке престарелого любовника. В итоге буквально за три года она обзавелась квартирой и машиной, не считая других, более мелких приобретений. Но ей казалось, что этого мало. В то же время, она понимала, что возбуждающие и стимулирующие средства не лучшим образом сказываются на здоровье Льва Борисовича, и Наташа придумывала всё новые способы затащить его в ЗАГС – якобы, для того, чтобы узаконить отношения. Но он отшучивался, говоря: «Ну, какой я жених? Я больше на Кощея Бессмертного похож!» - и смеялся.
И действительно, в здоровье Льва Борисовича произошли разительные перемены: он исхудал, черты лица заострились, к тому же мужчина стал плохо видеть. Однажды к нему приехал сын Герман, живущий за границей. Никто не знал, о чём они разговаривали наедине. Но только после этой беседы Герман позвал в комнату Наташу и без обиняков, в резкой ультимативной форме заявил ей: либо она немедленно убирается вон из дома, либо он нанимает адвоката, и они добиваются возбуждения уголовного дела по факту намеренного нанесения вреда здоровью отца с целью наживы.
Наташа разрыдалась. Всё, что она с таким трудом и такими жертвами создавала в течение всех этих лет, рушилось у неё на глазах. А ведь она столько всего запланировала! В то же время, Наташа видела решительный настрой Германа и решила не рисковать. Она быстренько собрала вещи и отправилась в заранее приготовленную «норку», где решила отсидеться до лучших времён. Анализируя результаты своих трудов, она успокаивала себя: «Ну, что же: в общем-то, и неплохо!»
Герман нанял для отца сиделку, но его подорванное здоровье восстановить не удалось, и уже через полгода Лев Борисович скончался. Похоронив отца, Герман выставил на продажу дом и большое собрание весьма ценных книг, за которые выручил едва ли не четверть миллиарда. Об этом Наташа узнала от Маргариты Николаевны.
Ну, а что же Андрей? Он, как всегда, был на своей волне. Приезжая домой на машине, которую купил на деньги от проданного матерью дома, он собирал не обременённых делами мужчин. И, поднимая кверху палец, важно сообщал компании, что он теперь – востребованный человек - генеральный директор фирмы, и без него никакое решение не исполняется. А потом, выпивая рюмку за рюмкой, начинал нести такую чушь, что знающие его люди качали головами и приговаривали: «Нашему бы теляти да волка съесть!» И, расходясь по домам, говорили: «Да врёт он всё! Но откуда у него деньги?» Вопрос повисал в воздухе.
Оля по просьбе Андрея взяла к себе его мать, которая присматривала за их сыном и встречала его из школы. Материальное положение Оли изменилось к лучшему. Ей уже не надо было ходить в лес за ягодами и грибами, чтобы, продав их на трассе, собрать сына в школу. У Димки появились и телефон, и планшет. Многие из сверстников завидовали ему, а он с гордостью говорил: «Это подарил папа».
Подробнее...- Просмотров: 195
Рая, ещё молодая девушка, пришла с работы, привела себя в порядок и, решив отдохнуть, прилегла на кровать. В открытое окно заглядывало солнышко, а занавески слегка раскачивались от дуновения слабого ветерка. Раина квартира располагалась на втором этаже пятиэтажного дома – как раз на уровне крон высаженных во дворе деревьев, и вместе с весёлым щебетанием птиц в окна врывалось благоухание наступающего лета с его дурманящими ароматами сирени, рябины и молодой травы.
Едва коснувшись головой подушки, Рая моментально заснула, и уже в который раз ей снился один и тот же сон…
Вот навстречу ей идёт окровавленный мальчик. Он протягивает к ней руки и говорит: «Разве я в чём-то виноват? Почему ты так поступила со мной? Я прятался, а меня всё равно рвали щипцами на части и выбрасывали их в ведро. Я ведь тоже хотел жить: видеть солнце, радоваться каждому дню. А вместо этого ты обрекла меня на мучительную смерть. Не думай, что тебе будет от этого легче, потому что я долго буду неприкаянным. А когда, может быть, возвращусь на землю, то обязательно захочу посмотреть тебе в глаза. Неужели вы все так очерствели, что ради модной тряпки, машины, собственного благополучия уничтожаете своё потомство, а, попросту говоря, своё будущее? Неужели в твоей душе не осталось ни капли жалости, не говоря уж о любви? Ведь ради собственного престижа вы берёте в свои дома собачек, хрюшек, да ещё мало ли кого, а свои собственные дети вам не нужны».
При этих словах из глаз мальчика закапали кровавые слёзы. Губы его задрожали, но он продолжал: «А я хотел называть тебя мамой – самой лучшей мамой на свете. Ведь ты могла дать мне жизнь, научить любить и быть любимым». Мальчик снова протянул к ней ручки, но в её сознание вторглась реальность: «Как же так? Я ведь всё это сделала давно, а он вновь и вновь приходит ко мне!»
Рая проснулась и почувствовала, что слёзы текут по её щекам. Что ей делать? Она уже не знала. Хотя о том случае она помнила всегда, и только работа отвлекала её от грустных мыслей. Видимо, то чувство, которое пришло к ней вместе с опустошением, как раз в этот момент, на всю жизнь останется в её душе.
Её мысли часто обращались к прошлому. Рая вспоминала, как после окончания техникума приехала в деревню на свадьбу к своей подружке Оксане. Деревня была небольшая, но обустроенная и уютная благодаря проходившей рядом с ней железной дороге. Как обычно, посреди деревни располагался пруд с карасями и лилиями, а за околицей – лес с грибами. Вот в эту патриархальную красоту Раю и пригласили отпраздновать замужество подруги.
До отъезда на учёбу Оксана, дочь местных жителей Алексея Ивановича и Людмилы Васильевны, проживала в этой деревне. Здесь она и выходила замуж за знакомого со школьной скамьи парня. Паренёк выглядел весьма неплохо: среднего роста, с приятным лицом и доброй улыбкой.
Гостей на свадьбе было много. Раю определили ночевать в террасе, так как стояло лето, и по ночам было достаточно тепло. В заботах о своей подруге и в хлопотах по хозяйству Рая мало на что другое обращала внимание. И вот, наконец, наступает самый торжественный свадебный момент: родные и гости с букетами цветов начинают поздравлять новобрачных, невеста бросает свадебный венок – и начинается гуляние…
Первая половина праздника уже подходила к концу, и гости, вдоволь отведавшие угощений и напитков, расположились группами и обсуждали насущные дела. А молодёжь пошла к речке, чтобы немного освежиться после обильного застолья. Рая тоже была среди гуляющих, но купаться она отказалась – не было с собой купальника. Да, в общем, никто и не настаивал.
От выпитого вина голова у Раи слегка кружилась, а душа была восторженно распахнута навстречу красоте окружающего мира и жаждала любви. Весёлые крики у воды словно разбудили её. Она повернула голову – и увидела присевшего рядом с ней миловидного паренька, который, судя по всему, решил поухаживать за ней. Молодого человека звали Колей, и он оказался парнем не промах. Николай быстро завладел вниманием девушки, и вскоре они уже прогуливались вдвоём. Новый знакомый показывал Рае деревню, увлекательно рассказывал об её истории и об интересных случаях, происходивших здесь. А Рая как-то незаметно для себя проникалась всё большим доверием к этому деревенскому пареньку. Вспоминая потом тот день, она удивлялась, как он смог её увлечь, казалось бы, в шутку, на сеновал. А потом всё случилось, как случилось.
После того, что произошло, Рая смотрела в глаза Николаю и думала: а что же он ничего не говорит? Ей хотелось, чтобы он говорил о своих чувствах, о желании не расставаться с ней. Она ждала предложения замужества, но, провожая её до дома, Николай молчал.
Рая подумала, что парень собирается с мыслями для серьёзного разговора, и на следующий день после завтрака отправилась с ним на прогулку. Николай шёл молча, и Рае пришлось брать инициативу в свои руки. Она заговорила с парнем о его дальнейших планах в отношении неё, но он только отшучивался.
Рая всё поняла и с трудом скрывала охватившее её отчаяние. Она впервые задумалась о том, как ей теперь быть и что делать дальше. Надежда ещё окончательно не покинула её. Но – увы: уходящий день не принёс её душе ничего утешительного.
Провожать Раю на станцию пришли многие из местных участников торжества. Родственники и друзья новобрачных благодарили её за помощь, звали приехать в гости. В числе провожавших был и Николай. Пожав Рае руку на прощание, он отвёл глаза в сторону. Рая чуть не расплакалась, у неё всё сжалось внутри, но лишь оказавшись в электричке, она дала волю слезам.
Прошло около месяца, и Оксана вновь пригласила свою подругу в гости. Рая решила съездить, в том числе и для того, чтобы увидеть Николая, так как за время, прошедшее с их последней встречи, никаких известий от него не было. Приехав в деревню, она решила навести справки о своём знакомом. И с удивлением узнала, что этот парень является большим поклонником не только Бахуса, но и симпатичных девиц. Так что, по мнению земляков, жених-то он, по большому счёту, никудышный, к тому же избалованный родителями – весьма состоятельными людьми.
Но все эти характеристики, данные Николаю, мало смущали Раю: ей казалось, что если бы у них всё сложилось, то она смогла бы его перевоспитать. Но – увы! Молодые люди встретились,однако разговора у них не получилось. Все упрёки девушки Николай воспринял с полным равнодушием. Но перед отъездом Рая высказала парню всё, что о нём думала. А в заключении добавила, что сама со всем справится. И пояснила, почему: «Ты, Коля, тряпка, и в мужчины не годишься. С такими, как ты, семью не строят!»
На станцию Раю провожали Оксана и её муж. Так закончилась поездка в деревню, на которую девушка возлагала большие надежды.
Минул ещё месяц, и Рая почувствовала изменения в своём самочувствии: она стала быстро уставать и больше спать. Это заставило её задуматься, а потом и обратиться к гинекологу. Врач сообщила ей о наступившей беременности.
Сначала Рая была так ошеломлена этим известием, что не понимала, как же ей быть и что делать. Родителям, конечно, она ничего не сказала, а вот с Оксаной поделилась своими переживаниями. И вот что они решили: Рая под видом поездки в деревню ляжет в больницу на несколько дней – и всё обойдётся благополучно для неё.
Ну, как говорится, сказано – сделано. В больнице пожилая женщина-врач попыталась отговорить девушку от столь опрометчивого шага: «Ты бы, дочка, подумала, прежде чем такое делать. А то ведь всякое случается: вдруг ты рожать больше не сможешь? Ведь это первая беременность». В душе Раи шевельнулось сомнение, но она вспомнила слова Оксаны: «Знаешь, подруга, без детей-то замуж не выйдешь, что уж говорить – с детьми… Да вдобавок ещё одной ребёнка воспитывать. Ты хоть знаешь, сколько сейчас всё детское стоит? Дороже, чем для взрослых! А питание такое дорогое, что о себе забудешь. А впрочем, решай сама!»
Вот в таком психологическом состоянии и пребывала Рая. Когда она садилась в гинекологическое кресло, с неё градом катился холодный пот. Началась операция и, несмотря на анестезию, она чувствовала, как будто из неё вынимают душу.
В больничной палате, куда её поместили после операции, лежали такие же бедолаги, как и она. У кого-то пил муж, кого-то бедность заела, а большинство женщин стали жертвами обстоятельств не сложившейся личной жизни.
Выйдя из больницы, Рая долго не могла прийти в себя. Ей было стыдно за свой поступок, за то, как это всё случилось, и почему она так поступила. Может быть, поэтому, или в силу других причин, через полгода после произошедшего ей впервые приснился окровавленный мальчик, который тянул к ней ручки и лепетал: «Зачем ты, мама, меня убила? Разве я в чём виноват?» Вот тогда-то она в первый раз и осознала, какую роковую ошибку допустила – ошибку, которая будет преследовать её всю дальнейшую жизнь…
Загружая себя работой, Рая теперь и не помышляла о встречах с мужчинами, которых она, после того случая, просто игнорировала. С тех самых пор за Раей закрепилось прозвище «неприкасаемая», которое, впрочем, совершенно её не задевало. Родители переживали за дочь и не раз намекали ей, что пора бы ей выйти замуж и завести детей. На все их намёки она всегда отвечала одинаково: «Надо пожить для себя, а то с детьми и жизни не увидишь», а в душе у неё всё переворачивалось.
Время шло, а сон с окровавленным мальчиком всё продолжал тревожить Раю по ночам. Сон разрушал её жизнь, здоровье, психическое состояние. Теперь, встречая где-либо ребёнка, она отводила от него взгляд, боясь встретиться с ним глазами. Проходя мимо детского садика или детской площадки, она вздрагивала, когда слышала слово «мама». Не навещала она и свою подругу Оксану – у супругов родилась дочь Машенька, и находиться в семье с ребёнком Рае было не комфортно.
Рая осознавала всю ненормальность своего существования и решила обратиться за помощью к специалисту. Выслушав женщину, врач-психиатр выписал ей таблетки от депрессии и предложил зайти через месяц. Может быть, этим бы Рая и ограничилась, если бы однажды, проходя по улице, она не остановилась перед церковью. Ведомая до конца не осознанным желанием, Рая вошла внутрь. Пожилая женщина протянула ей платочек, который Рая повязала на голову. Она с любопытством рассматривала лики святых, и вдруг увидела Богородицу, державшую на руках младенца. Сходство младенческого лика с мальчиком из её снов было столь поразительным, что Рая буквально рухнула на колени перед иконой и залилась слезами. Вышедший из алтаря батюшка усадил её на скамью. И, словно вода в половодье, так долго копившиеся в Раиной душе переживания вырвались наружу взволнованным сумбурным рассказом, прерываемым всхлипами. Когда последнее покаянное слово было произнесено, она вдруг почувствовала огромное облегчение, словно с её души сняли тяжёлый камень.
Слушая наставления батюшки, Рая кивала головой, запоминая каждое врачующее слово. И уже выходя из храма, она впервые за несколько лет ощутила живительную свежесть погожего дня, услышала пение птиц и шумящую на все лады людскую жизнь. В душе женщины, видимо, произошли большие перемены. Она как будто перелистнула чёрную страницу своей жизни в уверенности, что следующая страница будет для неё счастливой.
- Просмотров: 348
Муханов Виктор Алексеевич родился 14 мая 1951 года в д.Логинцево Петушинского района Владимирской области. Имеет высшее образование.
В 1974 году закончил Орехово-Зуевский педагогический институт.
Виктор Алексеевич Муханов проработал 39 лет учителем в сельских школах, расположенных на территории муниципального образования Пекшинское Петушинского района.
За время работы зарекомендовал себя грамотным специалистом, профессионалом своего дела, много времени и труда уделяя воспитанию подрастающего поколения.
За свою профессиональную деятельность удостоен звания «Ветеран труда», награжден Почетной грамотой Министерства образования.
Виктор Алексеевич неоднократно награждался Почетными грамотами учреждений Петушинского района, имеет дипломы и благодарности, за свою подвижническую деятельность отмечен духовенством Петушинского района.
В.А.Муханов имеет активную жизненную позицию по многим вопросам и проблемам, решаемым на территории Петушинского района, является участником районных фестивалей, краеведческих чтений, членом районного литературного клуба «Радуга»
Муханов В.А. является депутатом муниципального образования Пекшинское Петушинского района двух созывов по избирательному округу № 9.
В 2017 году Виктор Алексеевич стал членом Союза писателей России. В настоящее время он выпустил 9 сборников стихов и рассказов.
- Просмотров: 162
Несколько лет прошло с тех пор, как закончилась война. Жизнь постепенно налаживалась, увеличилась рождаемость. По всей стране строились фабрики, заводы, детские сады и школы. Для восстановления разрушенного войной хозяйства нужна была каждая пара рук.
Но садиков на всех не хватало, и работающие родители были вынуждены оставлять своих малышей с соседями или на попечении братьев и сестёр. В селе Свободное мать поручила приглядывать за маленьким сыном Николкой старшей дочери Маше. А девочка, заигравшись, забыла про братика и потеряла его из вида.
Лето – благодатное время для ребятни. Можно весь день быть на улице, тепло, лучи солнца нагрели землю – и на ней можно прилечь и наблюдать, что происходит в траве. Вот и Николка улёгся в траву и стал наблюдать, как прыгают кузнечики, куда ползёт озабоченный муравей. Такое занятие Николке нравилось, но и в траве его донимали вездесущие комары. Отмахиваться от них мальчику надоело. Убедившись, что за ним никто не наблюдает, он пошёл за село встречать маму. Она всегда приезжала на лошади с той стороны, где рядом с дорогой стоял голубец (столб, чаще кирпичный, с вставленными со всех сторон иконами; строился как оберег села – В. М.).
А тем временем Маша, наигравшись с подружками, вспомнила о братишке и, не обнаружив малыша поблизости, испугалась и побежала его искать. Она громко звала братика по имени, спрашивала о нём у попадавшихся ей навстречу людей, в панике заглядывала в колодцы, а у самой из глаз ручьём текли слёзы. Вскоре, по её расчётам, должна была приехать с работы мама – что она ей скажет?
Маше казалось, что она уже и всё село обежала, и у всех поспрашивала, но братика Николеньки нигде не было. Девочка вглядывалась в даль и с ужасом думала: «Уже скоро наступят сумерки – и где тогда его искать?» Вот она услышала скрип колёс телеги, увидела маму и бросилась к ней, чтобы рассказать о произошедшем. И тут Маша увидела Николку, сидящего рядом с мамой.
«Вот так-то ты смотришь за братом!» - с упрёком сказала мама. Но, вглядевшись в заплаканное лицо дочери, примирительно добавила: «Садись, домой поедем». И, пока они ехали, рассказала: «Еду я, смотрю – возле голубца кто-то лежит. Подхожу – и вижу: это наш Николенька спит у голубца под иконой Божьей Матери. К чему бы это?» Случай этот вскоре забылся.
А что же Николенька? Подошло время – и мальчик, как и все его сверстники, пошёл в школу. Учился он средне, больших успехов в учёбе не имел, да и в играх не отличался особой хваткой. А если детям приходилось что-нибудь делать вместе, то Николке обычно поручали самую простую работу, зная, что он может что-то забыть или сделать не так. Он был как бы сам в себе, и работа, кипевшая у него в голове, не давала ему сосредоточиться на реальном деле, происходившем здесь и сейчас. Только на уроках рисования мальчик преображался и был, как говорится, «в своей тарелке».
Рисование у них вёл Николай Сергеевич - пожилой мужчина, который понимал в живописи и сам немного рисовал. Под его влиянием Николенька и пристрастился к этому неспешному занятию. Мальчик часто бегал домой к своему учителю, и они не только беседовали на художественные темы, но иногда и рисовали.
Однажды Николай Сергеевич подарил Николеньке альбом и краски. Придя домой, мальчик похвалился подарком, на что Алексей Иванович – отец Николеньки – вполне резонно сказал сыну: «Знаешь, Коля, твоё рисование – баловство, этим сыт не будешь. Вот если бы ты научился у меня рамы да двери делать или печки класть, тогда бы я тебя похвалил. А увлечение твоё никчёмное пройдёт, в жизни оно тебе не пригодится».
Николенька возражать отцу не стал, но и от любимого дела не отступился. Для своего «хозяйства» он приспособил на чердаке дома чемодан, в который складывал краски, кисти. И свои рисунки, которые уже никому, кроме Николая Сергеевича, не показывал. А Николай Сергеевич, видя усердие ученика, не отказывал ему в помощи. Вместе они анализировали работы, учитель поправлял, что не так, и подсказывал: здесь нужно сделать поярче, а там – слишком светло.
Так незаметно - в обязательных уроках и творческих занятиях для души – и пролетали школьные годы Николеньки. Вот уже и выпускной вечер настал. В его торжественной части лучших учащихся награждали за учёбу, они в ответ благодарили учителей. А затем начался бал, нарядные и весёлые пары закружились в танце.
У Николеньки никогда не было ярких подружек – наверное, потому, что на фоне других ребят он не выделялся ничем привлекательным. Только его одноклассница Настя, которую он и всерьёз не воспринимал, оказывала ему знаки внимания.
Наступившая осень разлучила бывших однокашников, развела по дорогам их судеб. Кто-то из ребят поступил в столичные вузы – благо Москва близко, другие выбрали техникумы. А наш Николенька, вопреки воле родителей, вместе со своим чемоданом отправился в художественное училище. И вполне естественно, что ему в училище было нелегко. Он вырос в селе, где все друг друга знали, и лукавство было не в чести. Но реальность беспощадно разбивала выпестованные в глубинке стереотипы, и простодушный парень с большим трудом привыкал к такому порядку вещей. Учебные предметы – так же, как и в школе – не вызывали у Николеньки большого интереса, и он ходил на лекции исключительно потому, что так было надо. Зато с удовольствием занимался рисованием, на что сразу обратили внимание преподаватели. В его работах, всегда не похожих на другие, была не только глубина замысла, но и какая-то загадка - видимо, плод внутренней работы мысли и души.
Первая картина Николки, отданная на суд зрителей, называлась «Голубец». На ней был изображён пейзаж, знакомый ему с раннего детства. В лучах заходящего солнца, на фоне голубого неба с плывущими по нему редкими облаками стоит кирпичный голубец с иконами. Он стоит в ореоле исходящих от него сияющих лучей, символизирующих силу животворящего креста. А вверху вместо голубя Николка изобразил простую синицу – она ведь тоже творение Божье.
Увидев картину, преподаватели училища, да и учащиеся тоже, стали наперебой поздравлять Николеньку с успехом. А некоторые из приятелей, будто между прочим, намекали, что такое событие было бы неплохо и обмыть.
Так Николенька в первый раз попробовал спиртное. Вначале он почувствовал лёгкое головокружение и эйфорию. Ему хотелось много говорить, ощущать, как раскрепощается душа, которая до этих пор была, словно в клетке.
Время течёт быстро – гораздо быстрее, чем ощущает человек. Родители Николеньки, казалось бы, не заметили, как сынок окончил училище и пошёл учиться дальше. Но «странности» сына, которым они раньше не придавали значения, становились для них всё очевиднее. Приезжая в родной дом, Николай не бежал к одноклассникам, а брал кисти и краски и шёл рисовать. Правда, на его рисунках не было дворцов богатых людей или их портретов. Зато отец увидел, с какой любовью сын рисует заброшенный деревенский дом в окружении старых яблонь или старицу, затянутую ряской и заросшую рогозом и осокой.
Многое в поведении сына было непонятно родителям. Да и как понять? Отец, например, не раз с удивлением говорил: «Он за одну картину берёт столько денег, сколько я и за год не заработаю!» Встретив как-то учителя рисования, Алексей Иванович рассказал ему о Николае. Выслушав рассказ, учитель многозначительно улыбнулся и сказал: «Значит, и в нашей местности появилась творческая личность». И, помолчав, добавил: «Нам трудно понять таких людей. У них своё мироощущение и свои жизненные критерии. А, вообще-то говоря, их жизненный крест во много раз тяжелее нашего. Они видят и чувствуют всё по-другому». Не поняв половину из сказанного, отец только и запомнил, что выражение: «творческая личность».
Да и впрямь у Николки странностей хватало. Бывало, автобус уже к остановке подходит, а он не спеша шнурует башмак. Или смотрит куда-то в сторону и улыбается, будто нашёл что-то.
Отец посоветовался с женой и стал уговаривать Николку: «Знаешь, сынок, у тебя уже возраст не юный, да и мы – пожилые люди. Женился бы ты - и нам спокойнее будет. Вон твоя сестра Маша: вышла замуж, родила ребёнка, живёт по-человечески. А ты что же, всю жизнь один будешь?» Проведя «артподготовку», он перешёл к главному: «Мы с матерью и невесту тебе нашли. Настя, что с тобой училась, девушка хорошая – окончила институт, работает в школе. Да и к тебе она всегда неплохо относилась». «Может, мне поговорить с ней?» - вставила мать. Николка (а теперь уже Николай Алексеевич), подумав, кивнул головой. «Ну, вот и хорошо, - обрадовалась мать. – Когда снова приедешь, я её и приглашу».
В следующий приезд Николай привёз с собой целый чемодан подарков, не забыв прихватить для себя с отцом спиртного. Впрочем, в последнее время он всегда привозил с собой спиртное, поясняя: «Мало ли чем вас здесь травят».
Вечером пришла Настя. Увидев её, Николай был приятно удивлён. Бывшая угловатая девчонка похорошела, на её румяных щеках появились милые ямочки – а может, раньше он просто не замечал их?
Подготовку к встрече гостьи мама Николки взяла в свои руки, и стол был уставлен разнообразной домашней снедью. Настю усадили рядом с Николкой, и как-то само собой получилось, что после ужина молодые люди вместе пошли гулять. По дороге Настя рассказывала Николаю о своей учёбе, теперешней работе. Она не скрывала, что ей бы хотелось вырваться из этой обыденности, которая с каждым днём давила на неё всё сильнее. И хотя Настя не испытывала к бывшему однокласснику никаких чувств, она понимала, что он – её единственный шанс.
А Николай рассуждал по-своему. Он думал: «Пусть Настя и не красавица, но я её знаю и уверен, что подлости с её стороны не будет. В городе многие, хотя и не все, помешаны на деньгах, а Настя может довольствоваться малым. Неизвестно, как жизнь сложится…»
С тех пор они были вместе. Этот вариант всех устраивал, и вскоре сыграли свадьбу. Конечно, не пышную – напоказ, но вполне приличную для сельской местности, о которой в округе говорили ещё месяца два.
На эту свадьбу был приглашён и Николай Сергеевич - учитель Николки, в своё время поддержавший в нём тягу к рисованию и развивший способности мальчика. В разговоре с родителями своего подопечного он высказался прямо, без обиняков: «Повезло Николаю с невестой, ведь таким, как он, постоянно нужен присмотр. Это я о творческих личностях говорю. Ведь они – как дети: не туда идут, не туда лезут, не так делают. А Настя для Николая будет одновременно и женой, и матерью, и старшим товарищем. Старшим по разуму, конечно, а не по годам. Дай Бог им счастливого брака». Высказав, что лежало на душе, учитель чокнулся с отцом Николки и выпил припасённого «творческой личностью» коньяка.
Впрочем, «творческая личность» практическим умом была не обижена. Ко времени своей женитьбы Николай уже имел небольшую однокомнатную квартиру. Работал он оформителем, а всё свободное время тратил на поездки по интересным местам своей родины. Впечатления от этих путешествий ложились в основу его новых работ. В них нашли отражение и величавые монастыри, и светлые образы священнослужителей, и великолепие русской природы.
Настя однажды спросила Николая: «А зачем ты всё это рисуешь?» Он ответил: «Был мне сон. А может, и не сон, не знаю. Вот лежу с похмелья (а в это время все чувства человека обострены) и кажется мне, что я лезу по винтовой лестнице. Вот я уже на крыше церкви, а в сознании мелькает: как же слезать-то буду? Посмотрел я на свои руки – и увидел крылья. Стал ими махать, и чем больше машу – тем выше поднимаюсь. И уже вижу внизу маленьких людей, и дом, и родителей, а сам уже где-то там, высоко… Я так и не понял, к чему мне это всё привиделось, только рисовать мне хотелось именно это».
Николай почти всё время пропадал в своей мастерской, которую ему выделили как художнику. Домой он приходил лишь поесть и поспать. Да ещё когда «загудит», а это стало происходить с ним довольно часто. Настя пыталась вразумлять мужа: «Не приведёт это тебя ни к чему хорошему. Ты же знаешь, сколько людей погибло из-за пристрастия к вину!» В ответ Николай улыбался и говорил: «Да, Настёнка, это творческий алкоголизм».
С этим явлением Настя, несмотря на всю свою снисходительность, мириться категорически не хотела. Она стала всеми возможными способами бороться за мужа: выливала спиртное, запирала Николая в квартире. Но все её усилия были тщетны. Проснувшись и увидев запертую дверь, Николай в очередной раз спускал с балкона их четвёртого этажа верёвку с привязанной к ней корзинкой с деньгами и просил прохожих купить ему выпивку. И всё продолжалось. Когда он приходил в себя, Настя и упрашивала его, и уговаривала, да всё без толку. Давить на совесть Николая было бесполезно. Но Настя не сдавалась. И, провожая мужа на очередной «фуршет», наказывала ему: «Ты вот идёшь туда как человек, а приходишь-то какой!»
Дело дошло до лечения, после которого Николай несколько лет не пил. Для их маленькой семьи это было золотое время: снова появились деньги, достаток. Но в один далеко не самый прекрасный день всё вернулось на круги своя.
Однажды к ним приехал Алексей Иванович и застал у сына друзей. Николай усадил отца, предложив присоединиться к компании. Тем временем гости продолжали громко разговаривать. И то, что услышал Алексей Иванович, просто ошарашило его. Один из гостей говорил: «Иудина болезнь поразила всю страну – от Калининграда до Камчатки, от Воркуты до Кавказа. Её надо лечить! А у нас, как известно, появившиеся прыщики прижигают зелёнкой. Иначе мы дождёмся агонии всей страны!» В горячечных речах ораторов отец слышал имена людей, которых он каждый день видел по телевизору, и в его голове проносились мысли: «Знать, допился сынок! В прежние времена таким место нашли бы в психушке!» Страшась и речей, и этих своих мыслей, он ушёл от компании на кухню и сидел там вместе с Настей. А про себя думал: «Да, тяжело приходится снохе!»
Приехав домой, Алексей Иванович сразу пошёл к учителю Николеньки и рассказал ему обо всём, забыв упомянуть лишь услышанные гоголевские слова о птице-тройке. Выслушав Алексея, Николай Сергеевич – умудрённый жизнью человек – сказал, что так было и будет дальше. Эти люди – с обострённым чувством справедливости и, конечно, с немалыми амбициями. Они не хотят мириться со злом, не хотят терпеть и очень своеобразно толкуют свободу. Одни понимают её как вседозволенность, другие – как добровольное решение взять на себя дополнительные обязанности.
Из разговора с Николаем Сергеевичем Алексей Иванович мало что понял. Но главное из сказанного прозвучало довольно отчётливо: он ведь сам больше всех нас мучается, просыпаясь по ночам, и эти мысли не дают ему покоя. По словам самого Николая, когда его спрашивали: «О чём ты думаешь?» - он отвечал: «О сути мироздания и смысле бытия». Нет, чтобы жить, «как люди» – всё им надо через душу, через совесть пропускать. А, видимо, плохо, что некоторые из нас видят больше, чем положено? И оттого мучаются всю жизнь, ищут её смысл, вместо того, чтобы просто жить, радоваться каждому дню, каждой травинке? Так нет, им этого мало – им подавай смысл и суть. А зачем их искать, когда, по большому счёту, можно найти бессмыслицу всего, в том числе и жизни? Вот и мучаются так называемые творческие личности, рисуя «Вечный покой» или, ещё интереснее, «Чёрный квадрат». А там – куда тебя «затащит» фантазия.
Вот и нашего Николая однажды «затащило». Снится ему сон. Вот он стоит в церкви, и батюшка ему даёт крестик. А этот крестик вдруг начинает расти, и становится уже в рост человека. Взял Николай крест и пошёл со всеми вместе. Вокруг – много знакомых и друзей. Дорога широкая, светит солнце, поют птицы. Вдруг как будто потемнело, и на небе появились тучи. А рядом как раз и пристанище. На двери – вывеска: «Девочки, вино и сигареты». Народ туда повалил валом. Всем хочется посмотреть, что там, да как. Лишь единицы проходят мимо, в знак отрицания покачивая головами.
Но Николаю – всё равно. Он входит помещение, где сильно накурено, и в сизом мраке различает людей, которые поют и веселятся. Между ними ходят красивые женщины, предлагающие гостям закуску и выпивку; при этом они загадочно улыбаются и подмигивают.
«Вот это – жизнь! - думает Николай. – Пожалуй, и рая не надо, коли такое есть». Он уже хотел взять себе закусить и выпить с подноса, предлагаемого красивой, улыбающейся ему женщиной. Но в это время увидел, как в помещение вбежала Настя. Она плеснула водой в лицо Николаю, а затем, выбив из рук женщины поднос, схватила его за руку и потащила к выходу.
Сначала Николай упирался, не хотел идти. Но когда он после омовения открыл глаза, то увидел ужасающую картину. Повсюду в грязи лежали свиньи, которые что-то хрюкали и визжали, и тех, кто пытался выползти, тащили обратно. А принятые им за красавиц девицы оказались волосатыми грязными животными, от которых исходил сильный запах серы.
Настя всё крепче сжимала руку Николая, и он пошёл вместе с ней к выходу. А предлагавшая ему на подносе угощения женщина с искажённым от злости лицом кричала ему вслед: «Всё равно не уйдёшь, ты такой же, как все!» Они добрались до двери, и когда дверь за ними захлопнулась, Николай вдохнул полной грудью – и ощутил свежий воздух, а не смрад и вонь человеческой слабости.
Настя куда-то пропала, и Николай снова пошёл по дороге. Он заметил, что дорога стала уже. Вскоре на его пути возник добротный дом с красочной вывеской «Продукты». Николай почувствовал голод, вспомнил, что с утра ничего не ел, и решил зайти. Но, наученный горьким опытом, а может, благодаря омовению, приоткрыл дверь с осторожностью. И увидел мужчину, который ел икру, а она прямо в нём превращалась в головастиков. Потом на его глазах головастики стали превращаться в жаб, которые быстро вырастали до огромных размеров. А мужчина продолжал открывать рот и есть. Другой мужчина ел свинину, при этом превращаясь в борова, который уже не встаёт, а всё ест и ест.
Николай с отвращением захлопнул дверь и ощутил, что чувство голода отступило. Он пошёл дальше, и слева от дороги увидел разрисованный и разукрашенный, словно сказочный сундучок, дом с вывеской «Деньги, золото и бриллианты». Ну, можно ли пройти мимо? Николай удивился: как же так? Этакие ценности – и никакой охраны! Он вошёл – и увидел старушку, которая набирала в мешок пачки денег. Набрав полный, она взваливала его на плечи, мешок рвался, деньги высыпались, и она начинала всё с начала. В другом углу женщина лежала на куче бриллиантов и бросалась на каждого, кто пытался к ней приблизиться. Когда женщина отвернулась, Николай украдкой взял один откатившийся в сторону камушек – и он прямо у него в руке превратился в черепок. «Вот оно что! Здесь всё бутафорское: и дома, и деньги, и всё остальное! – догадался Николай, и уже без сожаления вышел вон.
Но вот дорога вывела его к широкой площади, на которой собралось множество людей. У каждого из них был раздвоенный, как у змеи, язык. Николай решил подойти к собравшейся толпе поближе. И что же он увидел при ближайшем рассмотрении? Кричащие на разные голоса люди надевали на голову какого-то мужчины лавровый венок. Мужчина в венке полез на воздвигнутый рядом с ним пьедестал, но как только он преодолел все ступеньки, венок на его голове рассыпался. А народ снова кричал и теперь уже стаскивал его за ноги с почётного места, предлагая надеть венок на кого-то другого.
«Вот так же и в жизни», - подумал Николай, и решил вернуться на дорогу. Но, к своему удивлению, дороги на прежнем месте не нашёл. Вместо неё вилась узкая тропинка, по которой шли люди с крестом и с удивлением смотрели на него. Николай не столько понял, сколько почувствовал: что-то не так. И ужаснулся: а его-то крест куда подевался? Видимо, он его где-то оставил. Вот уже звенит звонок, ему пора идти, а как без креста? И он во всю мочь кричит: «Настя!» - и на его счастье, видит, что она здесь, идёт, и не только свой, но и его крест несёт…
Проснувшись, Николай обнаружил, что Настя сидит возле его постели. Увидев, что муж проснулся, она встревоженно спросила: «Коля, ты что, меня звал?» Николаю не хотелось пересказывать Насте свои ночные кошмары, и он пробормотал, что ему приснился дурной сон. А сам подумал: «Да я бы, пожалуй, ТАМ и половины бы не сделал без Насти!»
Может, из-за этого сна, или по каким-то другим причинам, но Николай стал меняться. Он больше уже не ходил по фуршетам. Ему наскучили пьяные пустые разговоры, ни к чему не обязывающие. Главным для него теперь была семья. Вместе с Настей они купили дом в деревне. А свою долю в родительском доме Николай подарил сестре Маше, которая, приехав к нему, жаловалась, что живёт тяжело, зарплаты маленькие, а детей учить надо. Вот он и уступил свою долю, подумав, что сам заработать сумеет, а семья сестры – вряд ли.
На купленном участке Николай соорудил беседку, где часто рисовал. А Настя, давно тянувшаяся к деревенским заботам, развела цветы. Николай ещё теснее, чем раньше, подружился с настоятелем храма. Частенько они вместе пили чай, беседовали, и как-то постепенно, сама собой, с Николая начала спадать молодецкая «шелуха». Он стал приходить к осознанию того, что всякая власть – от Бога, и на всё – Божья воля.
Но это не означало, что надо сидеть и ждать: каждому предначертано делать хорошо своё дело. Николаю стало уютно на земле, и он с каждым годом всё сильнее ощущал радость бытия. Он просто смотрел на восход и закат солнца, на распускающиеся почки растений, на прилетевшего весной и сидевшего возле скворечника скворца. С каждым днём в его душе всё явственнее происходили перемены. Он уже был не ворчуном, а человеком, который за всё благодарит Творца и ощущает присутствие благодати во всём теле.
После всех передряг Николай, наконец, нашёл себя, но не забывал, что во многом ему помогла это сделать его жена Настя. «Вот он – рай, а мы зачастую его и не замечаем», - думал он.
А что же Настя? Она, как истинно русская женщина, всегда была рядом с мужем. Настя понимала, что без неё Николай просто бы не состоялся. Когда муж окончательно пришёл в себя, она сблизилась с племянниками, встречала и провожала их, как родных. Такова, видимо, природа женщины – заботиться о других.
На этом мы оставим своим вниманием супругов, вместе прошедших через многие испытания и заслуживших право коротать свой век на созданном ими островке благополучия. А Николаю пожелаем творческих успехов. Теперь-то он точно знает, сколько надо пережить и преодолеть, прежде чем стать не просто человеком, а по-настоящему творческой личностью.