ОТКЛЮЧИТЬ ИЗОБРАЖЕНИЯ: ШРИФТ: A A A ФОН: Ц Ц Ц Ц

Культурно-досуговый центр
Пекшинского сельского поселения

МЕНЮ

Несколько лет прошло с тех пор, как закончилась война. Жизнь постепенно налаживалась, увеличилась рождаемость. По всей стране строились фабрики, заводы, детские сады и школы. Для восстановления разрушенного войной хозяйства нужна была каждая пара рук.

         Но садиков на всех не хватало, и работающие родители были вынуждены оставлять своих малышей с соседями или на попечении братьев и сестёр. В селе Свободное мать поручила приглядывать за маленьким сыном Николкой старшей дочери Маше. А девочка, заигравшись, забыла про братика и потеряла его из вида.

         Лето – благодатное время для ребятни. Можно весь день быть на улице, тепло, лучи солнца нагрели землю – и на ней можно прилечь и наблюдать, что происходит в траве. Вот и Николка улёгся в траву и стал наблюдать, как прыгают кузнечики, куда ползёт озабоченный муравей. Такое занятие Николке нравилось, но и в траве его донимали вездесущие комары. Отмахиваться от них мальчику надоело. Убедившись, что за ним никто не наблюдает, он пошёл за село встречать маму. Она всегда приезжала на лошади с той стороны, где рядом с дорогой стоял голубец (столб, чаще кирпичный, с вставленными со всех сторон иконами; строился как оберег села – В. М.).

         А тем временем Маша, наигравшись с подружками, вспомнила о братишке и, не обнаружив малыша поблизости, испугалась и побежала его искать. Она громко звала братика по имени, спрашивала о нём у попадавшихся ей навстречу людей, в панике заглядывала в колодцы, а у самой из глаз ручьём текли слёзы. Вскоре, по её расчётам, должна была приехать с работы мама – что она ей скажет?

         Маше казалось, что она уже и всё село обежала, и у всех поспрашивала, но братика Николеньки нигде не было. Девочка вглядывалась в даль и с ужасом думала: «Уже скоро наступят сумерки – и где тогда его искать?» Вот она услышала скрип колёс телеги, увидела маму и бросилась к ней, чтобы рассказать о произошедшем. И тут Маша увидела Николку, сидящего рядом с мамой.

         «Вот так-то ты смотришь за братом!» - с упрёком сказала мама. Но, вглядевшись в заплаканное лицо дочери, примирительно добавила: «Садись, домой поедем». И, пока они ехали, рассказала: «Еду я, смотрю – возле голубца кто-то лежит. Подхожу – и вижу: это наш Николенька спит у голубца под иконой Божьей Матери. К чему бы это?» Случай этот вскоре забылся.

         А что же Николенька? Подошло время – и мальчик, как и все его сверстники, пошёл в школу. Учился он средне, больших успехов в учёбе не имел, да и в играх не отличался особой хваткой. А если детям приходилось что-нибудь делать вместе, то Николке обычно поручали самую простую работу, зная, что он может что-то забыть или сделать не так. Он был как бы сам в себе, и работа, кипевшая у него в голове, не давала ему сосредоточиться на реальном деле, происходившем здесь и сейчас. Только на уроках рисования мальчик преображался и был, как говорится, «в своей тарелке».

         Рисование у них вёл Николай Сергеевич - пожилой мужчина, который понимал в живописи и сам немного рисовал. Под его влиянием Николенька и пристрастился к этому неспешному занятию. Мальчик часто бегал домой к своему учителю, и они не только беседовали на художественные темы, но иногда и рисовали.

         Однажды Николай Сергеевич подарил Николеньке альбом и краски. Придя домой, мальчик похвалился подарком, на что Алексей Иванович – отец Николеньки – вполне резонно сказал сыну: «Знаешь, Коля, твоё рисование – баловство, этим сыт не будешь. Вот если бы ты научился у меня рамы да двери делать или печки класть, тогда бы я тебя похвалил. А увлечение твоё никчёмное пройдёт, в жизни оно тебе не пригодится».

         Николенька возражать отцу не стал, но и от любимого дела не отступился. Для своего «хозяйства» он приспособил на чердаке дома чемодан, в который складывал краски, кисти. И свои рисунки, которые уже никому, кроме Николая Сергеевича, не показывал. А Николай Сергеевич, видя усердие ученика, не отказывал ему в помощи. Вместе они анализировали работы, учитель поправлял, что не так, и подсказывал: здесь нужно сделать поярче, а там – слишком светло.

         Так незаметно - в обязательных уроках и творческих занятиях для души – и пролетали школьные годы Николеньки. Вот уже и выпускной вечер настал. В его торжественной части лучших учащихся награждали за учёбу, они в ответ благодарили учителей. А затем начался бал, нарядные и весёлые пары закружились в танце.

         У Николеньки никогда не было ярких подружек – наверное, потому, что на фоне других ребят он не выделялся ничем привлекательным. Только его одноклассница Настя, которую он и всерьёз не воспринимал, оказывала ему знаки внимания.

         Наступившая осень разлучила бывших однокашников, развела по дорогам их судеб. Кто-то из ребят поступил в столичные вузы – благо Москва близко, другие выбрали техникумы. А наш Николенька, вопреки воле родителей, вместе со своим чемоданом отправился в художественное училище. И вполне естественно, что ему в училище было нелегко. Он вырос в селе, где все друг друга знали, и лукавство было не в чести. Но реальность беспощадно разбивала выпестованные в глубинке стереотипы, и простодушный парень с большим трудом привыкал к такому порядку вещей. Учебные предметы – так же, как и в школе – не вызывали у Николеньки большого интереса, и он ходил на лекции исключительно потому, что так было надо. Зато с удовольствием занимался рисованием, на что сразу обратили внимание преподаватели. В его работах, всегда не похожих на другие, была не только глубина замысла, но и какая-то загадка - видимо, плод внутренней работы мысли и души.

         Первая картина Николки, отданная на суд зрителей, называлась «Голубец». На ней был изображён пейзаж, знакомый ему с раннего детства. В лучах заходящего солнца, на фоне голубого неба с плывущими по нему редкими облаками стоит кирпичный голубец с иконами. Он стоит в ореоле исходящих от него сияющих лучей, символизирующих силу животворящего креста. А вверху вместо голубя Николка изобразил простую синицу – она ведь тоже творение Божье.

         Увидев картину, преподаватели училища, да и учащиеся тоже, стали наперебой поздравлять Николеньку с успехом. А некоторые из приятелей, будто между прочим, намекали, что такое событие было бы неплохо и обмыть.

         Так Николенька в первый раз попробовал спиртное. Вначале он почувствовал лёгкое головокружение и эйфорию. Ему хотелось много говорить, ощущать, как раскрепощается душа, которая до этих пор была, словно в клетке.

         Время течёт быстро – гораздо быстрее, чем ощущает человек. Родители Николеньки, казалось бы, не заметили, как сынок окончил училище и пошёл учиться дальше. Но «странности» сына, которым они раньше не придавали значения, становились для них всё очевиднее. Приезжая в родной дом, Николай не бежал к одноклассникам, а брал кисти и краски и шёл рисовать. Правда, на его рисунках не было дворцов богатых людей или их портретов. Зато отец увидел, с какой любовью сын рисует заброшенный деревенский дом в окружении старых яблонь или старицу, затянутую ряской и заросшую рогозом и осокой.

         Многое в поведении сына было непонятно родителям. Да и как понять? Отец, например, не раз с удивлением говорил: «Он за одну картину берёт столько денег, сколько я и за год не заработаю!» Встретив как-то учителя рисования, Алексей Иванович рассказал ему о Николае. Выслушав рассказ, учитель многозначительно улыбнулся и сказал: «Значит, и в нашей местности появилась творческая личность». И, помолчав, добавил: «Нам трудно понять таких людей. У них своё мироощущение и свои жизненные критерии. А, вообще-то говоря, их жизненный крест во много раз тяжелее нашего. Они видят и чувствуют всё по-другому». Не поняв половину из сказанного, отец только и запомнил, что выражение: «творческая личность».

         Да и впрямь у Николки странностей хватало. Бывало, автобус уже к остановке подходит, а он не спеша шнурует башмак. Или смотрит куда-то в сторону и улыбается, будто нашёл что-то.

         Отец посоветовался с женой и стал уговаривать Николку:  «Знаешь, сынок, у тебя уже возраст не юный, да и мы – пожилые люди. Женился бы ты - и нам спокойнее будет. Вон твоя сестра Маша: вышла замуж, родила ребёнка, живёт по-человечески. А ты что же, всю жизнь один будешь?» Проведя «артподготовку», он перешёл к главному: «Мы с матерью и невесту тебе нашли. Настя, что с тобой училась, девушка хорошая – окончила институт, работает в школе. Да и к тебе она всегда неплохо относилась». «Может, мне поговорить с ней?» - вставила мать. Николка (а теперь уже Николай Алексеевич),  подумав, кивнул головой. «Ну, вот и хорошо, - обрадовалась мать. – Когда снова приедешь, я её и приглашу».

         В следующий приезд Николай привёз с собой целый чемодан подарков, не забыв прихватить для себя с отцом спиртного. Впрочем, в последнее время он всегда привозил с собой спиртное, поясняя: «Мало ли чем вас здесь травят».

         Вечером пришла Настя. Увидев её, Николай был приятно удивлён. Бывшая угловатая девчонка похорошела, на её румяных щеках появились милые ямочки – а может, раньше он просто не замечал их?

         Подготовку к встрече гостьи мама Николки взяла в свои руки, и стол был уставлен разнообразной домашней снедью. Настю усадили рядом с Николкой, и как-то само собой получилось, что после ужина молодые люди вместе пошли гулять. По дороге Настя рассказывала Николаю о своей учёбе, теперешней работе. Она не скрывала, что ей бы хотелось вырваться из этой обыденности, которая с каждым днём давила на неё всё сильнее. И хотя Настя не испытывала к бывшему однокласснику никаких чувств, она понимала, что он – её единственный шанс.

         А Николай рассуждал по-своему. Он думал: «Пусть Настя и не красавица, но я её знаю и уверен, что подлости с её стороны не будет. В городе многие, хотя и не все, помешаны на деньгах, а Настя может довольствоваться малым. Неизвестно, как жизнь сложится…»

         С тех пор они были вместе. Этот вариант всех устраивал, и вскоре сыграли свадьбу. Конечно, не пышную – напоказ, но вполне приличную для сельской местности, о которой в округе говорили ещё месяца два.

         На эту свадьбу был приглашён и Николай Сергеевич - учитель Николки, в своё время поддержавший в нём тягу к рисованию и развивший способности мальчика. В разговоре с родителями своего подопечного он высказался прямо, без обиняков: «Повезло Николаю с невестой, ведь таким, как он, постоянно нужен присмотр. Это я о творческих личностях говорю. Ведь они – как дети: не туда идут, не туда лезут, не так делают. А Настя для Николая будет одновременно и женой, и матерью, и старшим товарищем. Старшим по разуму, конечно, а не по годам. Дай Бог им счастливого брака». Высказав, что лежало на душе, учитель чокнулся с отцом Николки и выпил припасённого «творческой личностью» коньяка.

         Впрочем, «творческая личность» практическим умом была не обижена. Ко времени своей женитьбы Николай уже имел небольшую однокомнатную квартиру. Работал он оформителем, а всё свободное время тратил на поездки по интересным местам своей родины. Впечатления от этих путешествий ложились в основу его новых работ. В них нашли отражение и величавые монастыри, и светлые образы священнослужителей, и великолепие русской природы.

         Настя однажды спросила Николая: «А зачем ты всё это рисуешь?» Он ответил: «Был мне сон. А может, и не сон, не знаю. Вот лежу с похмелья (а в это время все чувства человека обострены) и кажется мне, что я лезу по винтовой лестнице. Вот я уже на крыше церкви, а в сознании мелькает: как же слезать-то буду? Посмотрел я на свои руки – и увидел крылья. Стал ими махать, и чем больше машу – тем выше поднимаюсь. И уже вижу внизу маленьких людей, и дом, и родителей, а сам уже где-то там, высоко… Я так и не понял, к чему мне это всё привиделось, только рисовать мне хотелось именно это».

         Николай почти всё время пропадал в своей мастерской, которую ему выделили как художнику. Домой он приходил лишь поесть и поспать. Да ещё когда «загудит», а это стало происходить с ним довольно часто. Настя пыталась вразумлять мужа: «Не приведёт это тебя ни к чему хорошему. Ты же знаешь, сколько людей погибло из-за пристрастия к вину!» В ответ Николай улыбался и говорил: «Да, Настёнка, это творческий алкоголизм».

         С этим явлением Настя, несмотря на всю свою снисходительность, мириться категорически не хотела. Она стала всеми возможными способами бороться за мужа: выливала спиртное, запирала Николая в квартире. Но все её усилия были тщетны. Проснувшись и увидев запертую дверь, Николай в очередной раз спускал с балкона их четвёртого этажа верёвку с привязанной к ней корзинкой с деньгами и просил прохожих купить ему выпивку. И всё продолжалось. Когда он приходил в себя, Настя и упрашивала его, и уговаривала, да всё без толку. Давить на совесть Николая было бесполезно. Но Настя не сдавалась. И, провожая мужа на очередной «фуршет», наказывала ему: «Ты вот идёшь туда как человек, а приходишь-то какой!»

         Дело дошло до лечения, после которого Николай несколько лет не пил. Для их маленькой семьи это было золотое время: снова появились деньги, достаток. Но в один далеко не самый прекрасный день всё вернулось на круги своя.

         Однажды к ним приехал Алексей Иванович и застал у сына друзей. Николай усадил отца, предложив присоединиться к компании. Тем временем гости продолжали громко разговаривать. И то, что услышал Алексей Иванович, просто ошарашило его. Один из гостей говорил: «Иудина болезнь поразила всю страну – от Калининграда до Камчатки, от Воркуты до Кавказа. Её надо лечить! А у нас, как известно, появившиеся прыщики прижигают зелёнкой. Иначе мы дождёмся агонии всей страны!» В горячечных речах ораторов отец слышал имена людей, которых он каждый день видел по телевизору, и в его голове проносились мысли: «Знать, допился сынок! В прежние времена таким место нашли бы в психушке!» Страшась и речей, и этих своих мыслей, он ушёл от компании на кухню и сидел там вместе с Настей. А про себя думал: «Да, тяжело приходится снохе!»

         Приехав домой, Алексей Иванович сразу пошёл к учителю Николеньки и рассказал ему  обо всём, забыв упомянуть лишь услышанные гоголевские слова о птице-тройке. Выслушав Алексея, Николай Сергеевич – умудрённый жизнью человек – сказал, что так было и будет дальше. Эти люди – с обострённым чувством справедливости и, конечно, с немалыми амбициями. Они не хотят мириться со злом, не хотят терпеть и очень своеобразно толкуют свободу. Одни понимают её как вседозволенность, другие – как добровольное решение взять на себя дополнительные обязанности.

         Из разговора с Николаем Сергеевичем Алексей Иванович мало что понял. Но главное из сказанного прозвучало довольно отчётливо: он ведь сам больше всех нас мучается, просыпаясь по ночам, и эти мысли не дают ему покоя. По словам самого Николая, когда его спрашивали: «О чём ты думаешь?» - он отвечал: «О сути мироздания и смысле бытия». Нет, чтобы жить, «как люди» – всё им надо через душу, через совесть пропускать. А, видимо, плохо, что некоторые из нас видят больше, чем положено? И оттого мучаются всю жизнь, ищут её смысл, вместо того, чтобы просто жить, радоваться каждому дню, каждой травинке? Так нет, им этого мало – им подавай смысл и суть. А зачем их искать, когда, по большому счёту, можно найти бессмыслицу всего, в том числе и жизни? Вот и мучаются так называемые творческие личности, рисуя «Вечный покой» или, ещё интереснее, «Чёрный квадрат». А там – куда тебя «затащит» фантазия.

         Вот и нашего Николая однажды «затащило». Снится ему сон. Вот он стоит в церкви, и батюшка ему даёт крестик. А этот крестик вдруг начинает расти, и становится уже в рост человека. Взял Николай крест и пошёл со всеми вместе. Вокруг – много знакомых и друзей. Дорога широкая, светит солнце, поют птицы. Вдруг как будто потемнело, и на небе появились тучи. А рядом как раз и пристанище. На двери – вывеска: «Девочки, вино и сигареты». Народ туда повалил валом. Всем хочется посмотреть, что там, да как. Лишь единицы проходят мимо, в знак отрицания покачивая головами.

         Но Николаю – всё равно. Он входит помещение, где сильно накурено, и в сизом мраке различает людей, которые поют и веселятся. Между ними ходят красивые женщины, предлагающие гостям закуску и выпивку; при этом они загадочно улыбаются и подмигивают.

         «Вот это – жизнь! - думает Николай. – Пожалуй, и рая не надо, коли такое есть». Он уже хотел взять себе закусить и выпить с подноса, предлагаемого красивой, улыбающейся ему женщиной. Но в это время увидел, как в помещение вбежала Настя. Она плеснула водой в лицо Николаю, а затем, выбив из рук женщины поднос, схватила его за руку и потащила к выходу.

         Сначала Николай упирался, не хотел идти. Но когда он после омовения открыл глаза, то увидел ужасающую картину. Повсюду в грязи лежали свиньи, которые что-то хрюкали и визжали, и тех, кто пытался выползти, тащили обратно. А принятые им за красавиц девицы оказались волосатыми грязными животными, от которых исходил сильный запах серы.

         Настя всё крепче сжимала руку Николая, и он пошёл вместе с ней к выходу. А предлагавшая ему на подносе угощения женщина с искажённым от злости лицом кричала ему вслед: «Всё равно не уйдёшь, ты такой же, как все!» Они добрались до двери, и когда дверь за ними захлопнулась, Николай вдохнул полной грудью – и ощутил свежий воздух, а не смрад и вонь человеческой слабости.

         Настя куда-то пропала, и Николай снова пошёл по дороге. Он заметил, что дорога стала уже. Вскоре на его пути возник добротный дом с красочной вывеской «Продукты». Николай почувствовал голод, вспомнил, что с утра ничего не ел, и решил зайти. Но, наученный горьким опытом, а может, благодаря омовению, приоткрыл дверь с осторожностью. И увидел мужчину, который ел икру, а она прямо в нём превращалась в головастиков. Потом на его глазах головастики стали превращаться в жаб, которые быстро вырастали до огромных размеров. А мужчина продолжал открывать рот и есть. Другой мужчина ел свинину, при этом превращаясь в борова, который уже не встаёт, а всё ест и ест.

         Николай с отвращением захлопнул дверь и ощутил, что чувство голода отступило. Он пошёл дальше, и слева от дороги увидел разрисованный и разукрашенный, словно сказочный сундучок, дом с вывеской «Деньги, золото и бриллианты». Ну, можно ли пройти мимо? Николай удивился: как же так? Этакие ценности – и никакой охраны! Он вошёл – и увидел старушку, которая набирала в мешок пачки денег. Набрав полный, она взваливала его на плечи, мешок рвался, деньги высыпались, и она начинала всё с начала. В другом углу женщина лежала на куче бриллиантов и бросалась на каждого, кто пытался к ней приблизиться. Когда женщина отвернулась, Николай украдкой взял один откатившийся в сторону камушек – и он прямо у него в руке превратился в черепок. «Вот оно что! Здесь всё бутафорское: и дома, и деньги, и всё остальное! – догадался Николай, и уже без сожаления вышел вон.

         Но вот дорога вывела его к широкой площади, на которой собралось множество людей. У каждого из них был раздвоенный, как у змеи, язык. Николай решил подойти к собравшейся толпе поближе. И что же он увидел при ближайшем рассмотрении? Кричащие на разные голоса люди надевали на голову какого-то мужчины лавровый венок. Мужчина в венке полез на воздвигнутый рядом с ним пьедестал, но как только он преодолел все ступеньки, венок на его голове рассыпался. А народ снова кричал и теперь уже стаскивал его за ноги с почётного места, предлагая надеть венок на кого-то другого.

         «Вот так же и в жизни», - подумал Николай, и решил вернуться на дорогу. Но, к своему удивлению, дороги на прежнем месте не нашёл. Вместо неё вилась узкая тропинка, по которой шли люди с крестом и с удивлением смотрели на него. Николай не столько понял, сколько почувствовал: что-то не так. И ужаснулся: а его-то крест куда подевался? Видимо, он его где-то оставил. Вот уже звенит звонок, ему пора идти, а как без креста? И он во всю мочь кричит: «Настя!» - и на его счастье, видит, что она здесь, идёт, и не только свой, но и его крест несёт…

         Проснувшись, Николай обнаружил, что Настя сидит возле его постели. Увидев, что муж проснулся, она встревоженно спросила: «Коля, ты что, меня звал?» Николаю не хотелось пересказывать Насте свои ночные кошмары, и он пробормотал, что ему приснился дурной сон. А сам подумал: «Да я бы, пожалуй, ТАМ и половины бы не сделал без Насти!»

         Может, из-за этого сна, или по каким-то другим причинам, но Николай стал меняться. Он больше уже не ходил по фуршетам. Ему наскучили пьяные пустые разговоры, ни к чему не обязывающие. Главным для него теперь была семья. Вместе с Настей они купили дом в деревне. А свою долю в родительском доме Николай подарил сестре Маше, которая, приехав к нему, жаловалась, что живёт тяжело, зарплаты маленькие, а детей учить надо. Вот он и уступил свою долю, подумав, что сам заработать сумеет, а семья сестры – вряд ли.

         На купленном участке Николай соорудил беседку, где часто рисовал. А Настя, давно тянувшаяся к деревенским заботам, развела цветы. Николай ещё теснее, чем раньше, подружился с настоятелем храма. Частенько они вместе пили чай, беседовали, и как-то постепенно, сама собой, с Николая начала спадать молодецкая «шелуха». Он стал приходить к осознанию того, что всякая власть – от Бога, и на всё – Божья воля.

         Но это не означало, что надо сидеть и ждать: каждому предначертано делать хорошо своё дело. Николаю стало уютно на земле, и он с каждым годом всё сильнее ощущал радость бытия. Он просто смотрел на восход и закат солнца, на распускающиеся почки растений, на прилетевшего весной и сидевшего возле скворечника скворца. С каждым днём в его душе всё явственнее происходили перемены. Он уже был не ворчуном, а человеком, который за всё благодарит Творца и ощущает присутствие благодати во всём теле.

После всех передряг Николай, наконец, нашёл себя, но не забывал, что во многом ему помогла это сделать его жена Настя. «Вот он – рай, а мы зачастую его и не замечаем», - думал он.

         А что же Настя? Она, как истинно русская женщина, всегда была рядом с мужем. Настя понимала, что без неё Николай просто бы не состоялся. Когда муж окончательно пришёл в себя, она сблизилась с племянниками, встречала и провожала их, как родных. Такова, видимо, природа женщины – заботиться о других.

         На этом мы оставим своим вниманием супругов, вместе прошедших через многие испытания и заслуживших право коротать свой век на созданном ими островке благополучия. А Николаю пожелаем творческих успехов. Теперь-то он точно знает, сколько надо пережить и преодолеть, прежде чем стать не просто человеком, а по-настоящему творческой личностью.

Яндекс.Метрика
© 2024 Культурно-досуговый центр Пекшинского сельского поселения
Design by Sever-IT
Для того, чтобы мы могли качественно предоставить Вам услуги, мы используем cookies, которые сохраняются на Вашем компьютере. Нажимая СОГЛАСЕН, Вы подтверждаете то, что Вы проинформированы об использовании cookies на нашем сайте. Отключить cookies Вы можете в настройках своего браузера.